Читаем без скачивания Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???] - Mu Su Li

— Это дело самого советника Лю и ко мне уже не имеет отношения, — Цзян Шинин качнул головой и, больше не задерживаясь, пошёл дальше в направлении городских ворот.

Вероятно, такова натура лекаря — даже после всего ему было не под силу наблюдать, как страдает другой человек. И это, вероятно, было самым явственным отличием между ним и советником Лю.

За пределами уезда Нинъян простирались лесистые горы, но по большей части они были пологими и живописными, а высокие и крутые, что представляли бы опасность, встречались редко.

Поскольку императорский советник был буддийским монахом, в прежние годы в каждом округе и близ крупных городов, и в отдалённых глухих местах выросло множество буддийских монастырей в горах, где в те времена дым благовоний непрестанно возносился к сводам. Однако последние несколько лет по неизвестной причине зима приходила всё раньше и раньше, даже на юге не прекращались снегопады. Говорят, что благодатный снег — предвестник плодородия, но в эти годы, вопреки ожиданиям, дожди вовсе не были обильными, урожай собирали слабый, и простым людям приходилось затягивать пояса всё туже. Собственная жизнь была тяжёлой, что говорить о том, чтобы идти в монастырь и делать пожертвования.

Поэтому в глуши появлялось всё больше заброшенных храмов, и многие из них становились временным приютом для путников.

Когда Цзян Шинин, взяв Сюэ Сяня, остановился на привал в покинутом храме на горе Цзигуань, снаружи уже начался снег.

Едва оказавшись в храме, Сюэ Сянь заприметил удобное место: это бесстыжее злобное создание попросту сгребло с земли сухого тростника, расстелило его у основания статуи Будды и, нисколько не заботясь о том, что нарушает табу, село, опираясь на статую. Спешить в дорогу было ни к чему, поэтому ему, естественно, незачем было поддерживать бумажную форму, и он вернулся к истинной.

Одетый в чёрное, он сидел так лениво, словно в его теле не было костей, локтем опирался о цветок лотоса на постаменте статуи Будды, а подбородок расслабленно устроил на согнутых пальцах, в другой руке продолжая вертеть драгоценную золотую жемчужину.

Цзян Шинин потёр точку между бровей, чувствуя, как от одного взгляда на этого Старейшего в голове у него разливается боль:

— Пусть даже храм заброшен, немного приличия не помешало бы. Как можно так небрежно усаживаться к статуе Будды?

Сюэ Сянь легко похлопал статую Будды по ноге:

— Решим так — если тебе не нравится, ты пискнешь.

Подождав несколько мгновений с самым серьёзным видом, он указал подбородком на Цзян Шинина:

— Видишь, не пискнул.

— …Любишь глумиться, глумись, мне всё равно.

Он сдул пепел с подсвечника перед статуей Будды, попросил у Сюэ Сяня спичку и попытался одновременно зажечь отсыревший старый фитиль и не позволить огню взметнуться к нему самому.

— Где ты взял спичку? — закончив, Цзян Шинин взмахом потушил пламя на кончике и спросил без задней мысли.

— Прихватил из узла Святоши, прежде чем уйти, — сказал Сюэ Сянь, и лицо его не покраснело, а сердце не дрогнуло.

Цзян Шинин ответил беспомощно:

— И я впервые вижу, чтобы, убегая из тюрьмы, осмелились стащить вещи тюремщика.

— Он даже не заметит.

Как только речь заходила о Сюаньмине, Цзян Шинин неизбежно чувствовал укол вины. Он не удержался и спросил Сюэ Сяня:

— Этот учитель так сильно не нравится тебе? Всё из-за того, что он схватил нас?

Сюэ Сянь покачал головой.

— Тогда почему ты так спешил избавиться от него? Прости за откровенность… — Цзян Шинин указал на себя, затем на Сюэ Сяня, — наши руки ничего не поднимут, плечи ничего не удержат, если в пути мы столкнёмся с трудностями, нам придётся вынести их. Обыщи меня с головы до ног, найдёшь один лишь лекарский колокольчик — не такая уж ценность, но о твоей золотой жемчужине трудно сказать то же, если кто-то положит на неё глаз…

Сюэ Сянь сжал жемчужину пальцами и повернул её в свете свечи.

У него была причина сбежать тут же посреди ночи, и причина эта крылась в золотой жемчужине — теле истинного дракона. Сейчас, когда оно ещё не восстановилось, связь между Сюэ Сянем и золотой жемчужиной была совсем призрачной — даже удерживая её вот так в руках, он совершенно не ощущал жемчужину, точно та была самой обыкновенной.

Но Сюаньминь — другое дело. Необычная активность костей ниже его пояса была крайне странной, и если в первый раз её можно было принять за обман чувств, то проигнорировать во второй было невозможно.

Хотя Сюэ Сянь всё ещё не видел, как тот всерьёз берётся за дело, но был почти уверен, что Сюаньминь не так прост.

Сейчас он сам не мог оказать никакого воздействия на золотую жемчужину, но о Сюаньмине нельзя сказать того же. Чем дольше он оставался рядом с Сюаньминем, получив золотую жемчужину, тем легче Сюаньминю было повлиять на неё. А если золотая жемчужина будет не в порядке, то он может забыть о том, чтобы восстановить драконье тело.

Кроме того…

Сюэ Сянь заговорил, обращаясь к Цзян Шинину:

— Его происхождение неизвестно, цель неясна тем более, он не походит ни на мастера-скитальца, ищущего средств к существованию, ни на праведного буддийского монаха, что помогает повсюду из милосердия. Было даже несколько мгновений, в которые я разглядел его холодную жестокость.

Цзян Шинин пришёл в замешательство:

— Какую холодную жестокость, я тебя не понимаю.

Сюэ Сянь щёлкнул языком и, бросив на него взгляд, ответил презрительно:

— Откровенно говоря, он не похож на обычных буддийских монахов. Прежде я всё не мог понять, в чём отличие, но теперь думаю, что дело, вероятно, в том, что он не слишком-то соблюдает мягкий наставнический тон. Тебе не показалось, что иной раз он посмел бы даже преступить зарок не убивать?

Немного помедлив, Цзян Шинин покачал головой:

— Нет, не показалось. Хотя, стыдно сказать, он в самом деле необъяснимым образом пугает меня.

Сюэ Сянь бросил раздражённо:

— Как будто этого мало — суть та же.

Что касается неизвестного происхождения, то Цзян Шинин вдруг вспомнил одно обстоятельство:

— Кстати, прежде в той комнате ты почувствовал запах лекарств?

— Почувствовал и к тому же удивился — этот Святоша пьёт лекарства? — ответил Сюэ Сянь.

— Я вырос, вдыхая запахи лекарств, и довольно восприимчив к ним, — Цзян Шинин немного поразмыслил и продолжил: — Лекарственный запах в той комнате ощущался знакомым, в нашу семейную лечебницу Цзянов много лет приходил сосед, и его лекарство было очень похожим.

Сюэ Сянь спросил:

— И какую болезнь оно лечит?

Помедлив мгновение, Цзян Шинин сказал:

— Болезнь потерянной